Грехи наши тяжкие - Страница 1

К оглавлению

1

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Вся рожа наруже.

В.И. Даль

Погожим майским утром в редакции культуры муниципального телевидения прозвучал телефонный звонок. Мстислав Оборышев снял трубку.

— Мстиша… — недовольным голосом известил Авенир Аркадьич. — Тут к тебе сейчас направляется… э-э… человек…

— Надо же! — не преминул съязвить ядовитый Оборышев. — Кого к нам только не заносит… И как мне с ним поступить?

— Н-ну… не знаю, — замялся Авенир, что вообще-то было ему не свойственно. — Выслушай… а там сам решай… Может, в курьезы воткнешь…

Похоже, несмотря на неусыпную бдительность железной Аси, в здание проник некто неадекватный. А по давней и тем не менее отвратительной традиции принято было сплавлять таковых либо в редакцию культуры, либо в редакцию науки. Это, конечно, в случае тихого помешательства. В случае буйного приглашали охранников.

Вскоре послышался деликатный стук в дверь.

— Войдите.

Вошел незнакомец, при первом взгляде на которого Мстиша чуть отстранился и брезгливо прищурился. Красивые мужчины вызывали в нем не меньшее омерзение, чем умные женщины. И то, и другое в понимании Оборышева являлось верхом неприличия.

Так вот, вошедший был неприлично хорош собой.

— Присаживайтесь, — справившись с неприязнью, проскрипел Мстиша. — И представьтесь заодно.

Тот поблагодарил и сел. Красавец. Хорошо хоть не красавчик — черты лица крупные, мужественные. Другая подробность, отчасти обелявшая пришельца в глазах Оборышева, — на диво небрежный прикид. Чувствовалось, что одежку свою посетитель приобретал давно и явно не в бутиках.

— Вожделея, — сказал он.

Мстиша приподнял брови.

— Чего-чего делая?

— Вожделея, — виновато повторил тот. — Это моя фамилия. Егор Трофимович Вожделея. Вот… — Он достал и раскрыл паспорт.

Оборышев бросил беглый взгляд и вдруг, заинтересовавшись, взял документ в руки. Лицо на фото было то же самое, но отталкивающе безобразное. Надо полагать, Егор Трофимович расплачивался за свою вызывающую красоту полным отсутствием фотогеничности. Вспомнились строки Достоевского: «Фотографические снимки чрезвычайно редко выходят похожими, и это понятно: сам оригинал, то есть каждый из нас, чрезвычайно редко бывает похож на себя».

— Так что вы мне хотели сообщить, Егор Трофимович? — спросил Мстиша, возвращая паспорт владельцу.

— Мне надо выступить на телевидении, — сказал тот.

— По какому поводу?

— По поводу того, что со мной случилось… Это очень важно, поверьте…

— Верю. — Мстиша кивнул. — И что же с вами случилось?

— Вчера ночью, — известил пришелец, — мне был голос…

«Охрану, что ли, сразу вызвать? — вяло прикинул Мстиша. — Да нет, пожалуй, не стоит… Вроде смирный…»

— И по этому поводу вы хотите…

— Да.

— Это не так просто, как вам кажется, — с сожалением глядя на помешавшегося красавца, заметил Мстиша. — Вот вы говорите, голос. Чей голос?

— Н-ну… я полагаю… — Посетитель с трепетом взглянул в потолок, отчего стал еще прекраснее.

— Вы верующий?

— Да, — истово сказал он. — С сегодняшнего дня. Точнее, со вчерашней ночи…

— И сразу направились к нам?

— Н-ну… как видите…

— А у батюшки были?

— У батюшки?..

— Вам был голос, — напомнил Мстиша. — Голос, насколько я вас понял, принадлежал Богу… Так?

— Так.

— Логично было бы обратиться к специалисту… А вы сразу на телевидение. Что Он вам сказал, если не секрет? Открыл истину?

— Ну, в общем… Да. Открыл.

— И велел поведать ее остальным? Урби, так сказать, эт орби? Градам и весям…

— Да. Велел.

— Ну и, естественно, — уже с откровенной скукой продолжал Мстиша, — именно вам предстоит стать во главе нового учения…

— Нет.

Оборышев моргнул.

— Как «нет»? — не поверил он.

— Так «нет». Просто сообщить — и все…

Мстиша озадаченно потер ладонью подбородок.

— Хорошо! Вы можете в двух словах изложить сейчас эту вашу истину?

— Конечно. Он сказал… — Прекрасные глаза пришельца слегка затуманились. — Отныне…

— Простите, — уточнил въедливый Мстиша. — Отныне — это когда?

— Ну… с того момента, как человек услышит от кого-нибудь… узнает…

— Понял. Извините, что перебил. Продолжайте.

— Отныне, — провозгласил новоявленный пророк, — телесная красота будет соответствовать красоте духовной…

Мстиша Оборышев приоткрыл рот и медленно откинулся в потертом своем полукресле, влюбленно глядя на посетителя. Какая прелесть!

— А дайте-ка еще раз паспорт!

Взял, раскрыл, вновь сличил лицо с фотографией.

— Таким я был несколько лет назад… — вроде бы застеснявшись, пояснил Егор Трофимович. — И вчера еще был…

— К батюшке! — решительно сказал Мстиша и встал. — К батюшке, к батюшке, к батюшке! Все настолько серьезно, что без благословения иерархов я просто не имею права… Вот ваш паспорт, давайте пропуск, сейчас я его подпишу… А сами — срочно в церковь! Слышите? Срочно! Чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее мы с вами выйдем в эфир…

— Да, но…

— Никаких «но», Егор Трофимович, никаких «но»! Жду вас с благословением от наших пастырей…

Мягко, но опять-таки решительно выставив обескураженного красавца за дверь, Мстиша выждал секунд двадцать и снял трубку.

— Ася?.. Это Оборышев. Редакция культуры… Знаю, что знаешь!.. Вожделею Егора Трофимовича… Это фамилия! Так вот, Вожделею Егора Трофимовича (он сейчас выйдет) больше на территорию не пускать! Ни при каких обстоятельствах! И сменщицам тоже передай… Вожделея Егор Трофимович. Вож-де-ле-я… Записала? Ну и славно…

1